среда, 21 мая 2014 г.

СВЕТ И ТЕПЛО ЕГО СЕРДЦА

 Сколько лет (а счет уже на четвертый десяточек!) знаю Саина всегда он устойчив, спокоен, смел и надежен. Вроде как на трех китах: прав­да, порядочность, мужество. Самые великолепные и самые трудные человеческие качества. О них наш брат журналист и писатель частенько и всласть порассуждать готов. А Саин смолоду обладает ими сполна. Это для него самое главное. Как по жизни, так и по творчеству.
Владислав ВЛАДИМИРОВ

            Всего каких-то 45 лет назад вы­шел в свет его первый сборник лирических новелл и рассказов под ласково-нежным названием «Моя сестренка» (1961-й). Это было в памятную пору хрущевской отте­пели, в год новой денежной рефор­мы и геройских прорывов в кос­мос, в год XXII съезда КПСС, вы­носа Сталина из Мавзолея и еди­нодушного принятия новой Про­граммы КПСС, лучезарно обе­щавшей коммунизм в СССР к 1980 году, но при известных условиях —  коль даже тогда вдуматься — заведомо невыполнимых.

Но вдумываться было некогда — жили тогда невероятно одержи­мые чудной идеей, безустальными трудами во имя достижения свет­лых целей, под мажорный марш коммунистических бригад: «Будет людям счастье, счастье на века, У советской власти сила велика», внимая духоподъемной поэзии Ро­берта Рождественского, Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенско­го, Олжаса Сулейменова...

Два года еще оставалось Саину до заветного диплома, но уже тог­да все отделение журналистики Казахского государственного уни­верситета имени Кирова увидело в нем значительного новеллиста. Однако мнение его земляков из семиреченского села Конур Ка-пальского района тогдашней Талдыкурганской области было ему еще дороже и — намного ответ­ственней. Ответственней потому, что односельчане чуть ли не в один голос потребовали от 25-летнего писателя немедленного продолже­ния его первой книги.

Несмотря на преддипломную горячку, он всей душой внял им. В 1963 году мы оба получали свои дипломы из рук бессменного председателя ГЭК, главного редак­тора газеты «Огни Алатау» Вени­амина Ивановича Ларина, при­знанного мэтра казахстанской журналистики. А к следующему году Саин перенес в название сво­ей новой книги ползаголовка на­шей газеты, куда меня Ларин со­сватал сразу же на должность за­ведующего отделом культуры. Книга у Саина так и называлась: «Огни аула» (1964-й).

Первыми литературное письмо Муратбекова заметили и добрым словом напутствовали видные ка­захские писатели Хамза Есенжанов и Абу Сарсенбаев. О самобыт­ном творчестве Саина высоко от­зывались Сабит Муканов, Абдижамил Нурпеисов, Вениамин Ла­рин...

Габит Мусрепов проницатель­но предрек: «В цветущем и плодо­носящем саду нашей многонацио­нальной литературы молодому де­реву чуткой прозы Муратбекова суждено уверенно расти и быть видным издалека». Василий Шук­шин — и я тому свидетель — назы­вал Муратбекова своим «родным казахским братом».

Высоко отзывались о творчестве Саина главный редактор журнала «Дружба народов», классик совет­ской литературы Сергей Баруздин и его верный сподвижник, тоже большой и верный друг Казахста­на Леонид Теракопян. Справедли­вости таких оценок в самой боль­шой степени способствовал адек­ватный перевод прозы Саина, мас­терски осуществляемый извест­ным московским прозаиком Геор­гием Садовниковым.

Учительствуя в сельских шко­лах, работая в областных газетах, заведуя отделом прозы в самом популярном казахском журнале «Жулдыз» (его тираж доходил до 200 тысяч экземпляров, не усту­пая знаменитому «Новому миру»), старшим редактором киностудии «Казахфильм», секретарем правле­ния Союза писателей Казахстана, Саин никогда не забывал о своем главном призвании. Год от года выходили у него книги рассказов и повестей одна другой лучше: «Нива» (1967-й), «Дом молодых» (1968-й). «Дикая яблоня» (1972-й), «Ищу друга» (1973-й), «Каментугай» (1974-й), «У теплого родни­ка» (1980-й)...

У его новелл и повестей, напи­санных и пока еще задуманных, всегда есть мудрые начала и про­должения. Они в самой жизни, где Саин везде и повсюду открывал истинные творческие дарования, никогда не мучаясь, как, увы, пре­великое множество его коллег, чувством профессиональной зави­сти. Наоборот, искренне радуясь за каждый настоящий успех ближ­них и дальних. Подлинный талант нигде, никому и никогда не зави­дует.

Такой талант всегда способен на поступки неординарные. Когда (а было это и середине 60-х) потре­бовалось защитить достоинство совершенно незнакомого Саину человека, донельзя униженного и оскорбленного предельно зарвав­шимся иноземцем, Муратбеков так преподал распоясавшемуся нахалу урок «хорошего тона», что тому мало не показалось. Вскоре молодого коммуниста взяли В та­кой оборот, что ему предстояло распрощаться с партийным биле­том и навсегда обрести «волчий». Однако и тогда в правящей партии были порядочные люди.

А когда Саин, сам став далеко не последним человеком в ЦК Компартии Казахстана, разобрал­ся в том, что аппаратная планида — это совсем не для него, то обра­тился к секретарю ЦК по идеоло­гии Имашеву с мольбой отпустить «в народ». Но тот, умевший по-на­стоящему ценить таланты, ни за что не хотел отпускать его. Тогда Саин в сердцах пообещал:
— Саттар Нурмашевич! Отпус­тите, а иначе сегодня же вечером найду нового иноземца!

Имашев понял: найдет!

И через несколько дней Саин возглавил писательскую газету «Казак әдебиеті» («Казахская ли­тература»), которая с его внезап­ным приходом стала лучше. Самое активное участие принимал Саин в организации и проведении знаменитой и чрезвычайно результа­тивной V (Алма-атинской) Конфе­ренции писателей стран Азии и Африки (1973-й). Там каждому из наших литераторов довелось про­демонстрировать максимум своих способностей. Об этом можно (да и надо бы!) отдельную книгу на­писать. Она получилась бы инте­ресней и увлекательней любого детектива...

Многое дали Саину курсы пи­сателей-международников при Литературном институте имени Горького в Москве (1977-й). А до этого он уже (в 1971 году) закан­чивал там Высшие литературные курсы — по чисто творческой про­грамме. Наставники с мировыми именами на своих семинарах вну­шали своим слушателем: «"Запом­ните, тот не писатель, кто не доба­вил людям хотя бы немного зор­кости». И Саин запомнил. Соб­ственно, это он чувствовал интуитивно и раньше. А в 1977 году пред­стояла, так сказать, профильная специализация. На нее от Казах­стана мы отправились втроем — Саин Муратбеков, Олжас Сулейменов и я.

Инициатива исходила непосред­ственно от секретаря Союза писа­телей СССР, главного редактора журнала «Вопросы литературы» Виталия Озерова. Не знаю, есть ли сейчас курсы писателей-междуна­родников в Первопрестольной или нет, но в ту пору дело это было поставлено на высочайшем уров­не. Толковые лекции нам читали по самым разным дисциплинам выдающиеся ученые, политики, дипломаты, финансисты, социоло­ги, журналисты и т. д.

Немало услышали мы такого, о чем ни в каком учебнике, ни в ка­кой книге не прочитаешь, от асов-международников калибра Генри­ха Боровика, будущего российско­го премьера и шефа внешней разведки, а тогда корреспондента га­зеты «Правда» по Ближнему Вос­току, блестящего экономиста и арабиста-египтолога Евгения Примакова, от корифеев нашей «ядерной империи», замаскирован­ной тогда под Министерство сред­него машиностроения СССР — таких, например, как его глава — трижды Герой Социалистическо­го Труда, человек исключительно геройской биографии, феноме­нальной эрудиции и самых добрых душевных качеств Ефим Славский.

Теперь уж за давностью лет можно откровенно сказать: от нас не было практически никаких сек­ретов у руководства самых специ­фических организаций. К тому же прекрасно дополняли наши пред­ставления о тогдашних милитари­стских реалиях и агрессивных уст­ремлениях США, Западной Герма­нии, Японии показанные нам до­кументальные фильмы, которых никогда и никто не демонстриро­вал ни по телевидению, ни в кино­театрах и кои едва ли покажут сей­час и в обозримом будущем ши­рокой публике.

Как правило, эти и доныне незабываемые лекции (при каждой встрече с Саином и Олжасом не­изменно вспоминаем о них) носи­ли характер живых собеседований, а то и остро заточенной полеми­ки. Наставникам нашим было что сказать и рассказать нам. Но и мы тоже, как говорится, щи не лап­тем хлебали.

Ну а как с творческой отдачей?

Кто-то из наших коллег по этим курсам (фамилии опускаю) чуть ли не сходу по их завершении весьма преуспел в создании новых саг, баллад, поэм в прозе и памфлетов, страстно и справедливо обличаю­щих чудовищность тогдашних на­мерений и происков североамери­канского империализма, тихой сапой воскресавшего японского ми­литаризма или же западногерман­ского реваншизма. Тогда эти об­личения (пусть даже в их плакат­ных вариантах), считаю, были очень нужны для формирования общественного мнения.

Саин использовал обретенный на курсах потенциал в том числе в целеустремленной деятельности в качестве вице-президента между­народной литературной ассоциа­ции «Евразия». Говорю это на пра­вах главного редактора этой ассо­циации, сумевшей в свое время, на излете XX столетия, не митингово, а по душе и сердцу убедитель­но поддержать выдвинутую нашим первым Президентом великую ев­разийскую идею. Как в ее повсе­местном утверждении в суверен­ном и обновленном Казахстане, так и далеко за его пределами.

Крепкое дружество с Саином, замечательным (от Бога!) литера­тором и неординарным человеком, считаю большим для себя счасть­ем. И не только потому, что мне досконально открылся широкий и поучительный мир его героев (ан­тигероев тоже).

Это само собой. Но, Саин мне дорог еще и как настоящий едино­мышленник. А, как известно, и это тоже доказывается действием. Вот только факт, один из многих — приоткрою давний секрет. В быт­ность директором республикан­ского издательства «Жазушы» Саин, опять рискуя партбилетом и головой, с 25 мая 1984 года по 29 мая 1986 года держал в потаенном месте весь набор «арестованной» второй книги моего запрещенно­го Центром романа «Вернуться и ничего не забыть», окончательно признанного там «антипартий­ным» и «антисоветским».

Сколько ни грозили тяжкими карами и ни приказывали Саину немедленно уничтожить этот набор, отдав его в переплавку, Саин тут же перепрятывал набор. И так вот длилась эта «эпопея» целых два (!) года подряд. Беспрецедентный в СССР случай. Наконец, улучив момент, сам выпустил мою «кри­минальную» книгу в свет. То-то с шумом и грохотом разверзлись партнебеса. Да только вот дело было сделано...

Что и говорить, родная семиреченская земля, ее честные люди и суровая школа жизни не обдели­ли Саина ни мужеством, ни круп­ным талантом, ни твердой верой в высокое предназначение человека. Его книги не залеживаются на библиотечных полках. Их по-пре­жнему повсюду читают и стар и млад. Потому как они в простоте и доступности речестроя (тут честь и хвала его лучшим толма­чам) всегда привлекают своим ис­кренним оптимизмом, своим вол­шебным настроем на необратимое одоление местечкового и вселен­ского зла во всех его ипостасях.
...Итак, Саину Муратбекову - 70.

Но, видимо, даже в славный юбилей не следует лукаво уверять, что это всего лишь два раза по 35. 70 есть 70. Однако для писателя крупного таланта и активной жизненной позиции возраст — понятие условное. Ибо душа его всегда молода, а книги, смело можно сказать, вечны. Теперь они уже навсегда в духовной сокровищнице многонационального народа суверенного Казахстана и всех его подлинных друзей окрест и далече.

Именно это и дает нам полное право на желанные новые встречи с его нетленными творениями. Свет и тепло его чистой любви к честным лю­дям созидательного труда еще обогреют многие сердца и души.


Очень надеюсь на это.

     Владимиров, В. Свет и тепло его сердца / В. Владимиров // Казахстанская правда. - 2006. - 24ноября.

Комментариев нет:

Отправить комментарий