Сколько лет (а счет уже на четвертый десяточек!) знаю Саина — всегда он устойчив, спокоен, смел и надежен. Вроде как на трех китах: правда, порядочность, мужество. Самые великолепные и самые трудные человеческие качества. О них наш брат журналист и писатель частенько и всласть порассуждать готов. А Саин смолоду обладает ими сполна. Это для него самое главное. Как по жизни, так и по творчеству.
Владислав ВЛАДИМИРОВ
Всего
каких-то 45 лет назад вышел в свет его первый сборник лирических новелл и
рассказов под ласково-нежным названием «Моя сестренка» (1961-й). Это было в
памятную пору хрущевской оттепели, в год новой денежной реформы и геройских
прорывов в космос, в год XXII съезда КПСС, выноса Сталина из Мавзолея и единодушного
принятия новой Программы КПСС, лучезарно обещавшей коммунизм в СССР к 1980
году, но при известных условиях — коль
даже тогда вдуматься — заведомо невыполнимых.
Но вдумываться было некогда — жили тогда невероятно одержимые чудной идеей, безустальными трудами во имя достижения светлых целей, под мажорный марш коммунистических бригад: «Будет людям счастье, счастье на века, У советской власти сила велика», внимая духоподъемной поэзии Роберта Рождественского, Евгения Евтушенко, Андрея Вознесенского, Олжаса Сулейменова...
Два года еще оставалось Саину до заветного диплома, но уже тогда все отделение журналистики Казахского государственного университета имени Кирова увидело в нем значительного новеллиста. Однако мнение его земляков из семиреченского села Конур Ка-пальского района тогдашней Талдыкурганской области было ему еще дороже и — намного ответственней. Ответственней потому, что односельчане чуть ли не в один голос потребовали от 25-летнего писателя немедленного продолжения его первой книги.
Несмотря на преддипломную горячку, он всей душой внял им. В 1963 году мы оба получали свои дипломы из рук бессменного председателя ГЭК, главного редактора газеты «Огни Алатау» Вениамина Ивановича Ларина, признанного мэтра казахстанской журналистики. А к следующему году Саин перенес в название своей новой книги ползаголовка нашей газеты, куда меня Ларин сосватал сразу же на должность заведующего отделом культуры. Книга у Саина так и называлась: «Огни аула» (1964-й).
Первыми литературное письмо Муратбекова заметили и добрым словом напутствовали видные казахские писатели Хамза Есенжанов и Абу Сарсенбаев. О самобытном творчестве Саина высоко отзывались Сабит Муканов, Абдижамил Нурпеисов, Вениамин Ларин...
Габит Мусрепов проницательно предрек: «В цветущем и плодоносящем саду нашей многонациональной литературы молодому дереву чуткой прозы Муратбекова суждено уверенно расти и быть видным издалека». Василий Шукшин — и я тому свидетель — называл Муратбекова своим «родным казахским братом».
Высоко отзывались о творчестве Саина главный редактор журнала «Дружба народов», классик советской литературы Сергей Баруздин и его верный сподвижник, тоже большой и верный друг Казахстана Леонид Теракопян. Справедливости таких оценок в самой большой степени способствовал адекватный перевод прозы Саина, мастерски осуществляемый известным московским прозаиком Георгием Садовниковым.
Учительствуя в сельских школах, работая в областных газетах, заведуя отделом прозы в самом популярном казахском журнале «Жулдыз» (его тираж доходил до 200 тысяч экземпляров, не уступая знаменитому «Новому миру»), старшим редактором киностудии «Казахфильм», секретарем правления Союза писателей Казахстана, Саин никогда не забывал о своем главном призвании. Год от года выходили у него книги рассказов и повестей одна другой лучше: «Нива» (1967-й), «Дом молодых» (1968-й). «Дикая яблоня» (1972-й), «Ищу друга» (1973-й), «Каментугай» (1974-й), «У теплого родника» (1980-й)...
У его новелл и повестей, написанных и пока еще задуманных, всегда есть мудрые начала и продолжения. Они в самой жизни, где Саин везде и повсюду открывал истинные творческие дарования, никогда не мучаясь, как, увы, превеликое множество его коллег, чувством профессиональной зависти. Наоборот, искренне радуясь за каждый настоящий успех ближних и дальних. Подлинный талант нигде, никому и никогда не завидует.
Такой талант всегда способен на поступки неординарные. Когда (а было это и середине 60-х) потребовалось защитить достоинство совершенно незнакомого Саину человека, донельзя униженного и оскорбленного предельно зарвавшимся иноземцем, Муратбеков так преподал распоясавшемуся нахалу урок «хорошего тона», что тому мало не показалось. Вскоре молодого коммуниста взяли В такой оборот, что ему предстояло распрощаться с партийным билетом и навсегда обрести «волчий». Однако и тогда в правящей партии были порядочные люди.
А когда Саин, сам став далеко не последним человеком в ЦК Компартии Казахстана, разобрался в том, что аппаратная планида — это совсем не для него, то обратился к секретарю ЦК по идеологии Имашеву с мольбой отпустить «в народ». Но тот, умевший по-настоящему ценить таланты, ни за что не хотел отпускать его. Тогда Саин в сердцах пообещал:
— Саттар Нурмашевич! Отпустите, а иначе сегодня же вечером найду нового иноземца!
Имашев понял: найдет!
И через несколько дней Саин возглавил писательскую газету «Казак әдебиеті» («Казахская литература»), которая с его внезапным приходом стала лучше. Самое активное участие принимал Саин в организации и проведении знаменитой и чрезвычайно результативной V (Алма-атинской) Конференции писателей стран Азии и Африки (1973-й). Там каждому из наших литераторов довелось продемонстрировать максимум своих способностей. Об этом можно (да и надо бы!) отдельную книгу написать. Она получилась бы интересней и увлекательней любого детектива...
Многое дали Саину курсы писателей-международников при Литературном институте имени Горького в Москве (1977-й). А до этого он уже (в 1971 году) заканчивал там Высшие литературные курсы — по чисто творческой программе. Наставники с мировыми именами на своих семинарах внушали своим слушателем: «"Запомните, тот не писатель, кто не добавил людям хотя бы немного зоркости». И Саин запомнил. Собственно, это он чувствовал интуитивно и раньше. А в 1977 году предстояла, так сказать, профильная специализация. На нее от Казахстана мы отправились втроем — Саин Муратбеков, Олжас Сулейменов и я.
Инициатива исходила непосредственно от секретаря Союза писателей СССР, главного редактора журнала «Вопросы литературы» Виталия Озерова. Не знаю, есть ли сейчас курсы писателей-международников в Первопрестольной или нет, но в ту пору дело это было поставлено на высочайшем уровне. Толковые лекции нам читали по самым разным дисциплинам выдающиеся ученые, политики, дипломаты, финансисты, социологи, журналисты и т. д.
Немало услышали мы такого, о чем ни в каком учебнике, ни в какой книге не прочитаешь, от асов-международников калибра Генриха Боровика, будущего российского премьера и шефа внешней разведки, а тогда корреспондента газеты «Правда» по Ближнему Востоку, блестящего экономиста и арабиста-египтолога Евгения Примакова, от корифеев нашей «ядерной империи», замаскированной тогда под Министерство среднего машиностроения СССР — таких, например, как его глава — трижды Герой Социалистического Труда, человек исключительно геройской биографии, феноменальной эрудиции и самых добрых душевных качеств Ефим Славский.
Теперь уж за давностью лет можно откровенно сказать: от нас не было практически никаких секретов у руководства самых специфических организаций. К тому же прекрасно дополняли наши представления о тогдашних милитаристских реалиях и агрессивных устремлениях США, Западной Германии, Японии показанные нам документальные фильмы, которых никогда и никто не демонстрировал ни по телевидению, ни в кинотеатрах и кои едва ли покажут сейчас и в обозримом будущем широкой публике.
Как правило, эти и доныне незабываемые лекции (при каждой встрече с Саином и Олжасом неизменно вспоминаем о них) носили характер живых собеседований, а то и остро заточенной полемики. Наставникам нашим было что сказать и рассказать нам. Но и мы тоже, как говорится, щи не лаптем хлебали.
Ну а как с творческой отдачей?
Кто-то из наших коллег по этим курсам (фамилии опускаю) чуть ли не сходу по их завершении весьма преуспел в создании новых саг, баллад, поэм в прозе и памфлетов, страстно и справедливо обличающих чудовищность тогдашних намерений и происков североамериканского империализма, тихой сапой воскресавшего японского милитаризма или же западногерманского реваншизма. Тогда эти обличения (пусть даже в их плакатных вариантах), считаю, были очень нужны для формирования общественного мнения.
Саин использовал обретенный на курсах потенциал в том числе в целеустремленной деятельности в качестве вице-президента международной литературной ассоциации «Евразия». Говорю это на правах главного редактора этой ассоциации, сумевшей в свое время, на излете XX столетия, не митингово, а по душе и сердцу убедительно поддержать выдвинутую нашим первым Президентом великую евразийскую идею. Как в ее повсеместном утверждении в суверенном и обновленном Казахстане, так и далеко за его пределами.
Крепкое дружество с Саином, замечательным (от Бога!) литератором и неординарным человеком, считаю большим для себя счастьем. И не только потому, что мне досконально открылся широкий и поучительный мир его героев (антигероев тоже).
Это само собой. Но, Саин мне дорог еще и как настоящий единомышленник. А, как известно, и это тоже доказывается действием. Вот только факт, один из многих — приоткрою давний секрет. В бытность директором республиканского издательства «Жазушы» Саин, опять рискуя партбилетом и головой, с 25 мая 1984 года по 29 мая 1986 года держал в потаенном месте весь набор «арестованной» второй книги моего запрещенного Центром романа «Вернуться и ничего не забыть», окончательно признанного там «антипартийным» и «антисоветским».
Сколько ни грозили тяжкими карами и ни приказывали Саину немедленно уничтожить этот набор, отдав его в переплавку, Саин тут же перепрятывал набор. И так вот длилась эта «эпопея» целых два (!) года подряд. Беспрецедентный в СССР случай. Наконец, улучив момент, сам выпустил мою «криминальную» книгу в свет. То-то с шумом и грохотом разверзлись партнебеса. Да только вот дело было сделано...
Что и говорить, родная семиреченская земля, ее честные люди и суровая школа жизни не обделили Саина ни мужеством, ни крупным талантом, ни твердой верой в высокое предназначение человека. Его книги не залеживаются на библиотечных полках. Их по-прежнему повсюду читают и стар и млад. Потому как они в простоте и доступности речестроя (тут честь и хвала его лучшим толмачам) всегда привлекают своим искренним оптимизмом, своим волшебным настроем на необратимое одоление местечкового и вселенского зла во всех его ипостасях.
...Итак, Саину Муратбекову - 70.
Но, видимо, даже в славный юбилей не следует лукаво уверять, что это всего лишь два раза по 35. 70 есть 70. Однако для писателя крупного таланта и активной жизненной позиции возраст — понятие условное. Ибо душа его всегда молода, а книги, смело можно сказать, вечны. Теперь они уже навсегда в духовной сокровищнице многонационального народа суверенного Казахстана и всех его подлинных друзей окрест и далече.
Именно это и дает нам полное право на желанные новые встречи с его нетленными творениями. Свет и тепло его чистой любви к честным людям созидательного труда еще обогреют многие сердца и души.
Очень надеюсь на это.
Владимиров, В. Свет и тепло его сердца / В.
Владимиров //
Казахстанская правда. - 2006. - 24ноября.
Комментариев нет:
Отправить комментарий